Аннотация: В статье развивается тезис, что с появлением фотографии и кинематографа философия стала возможной не только посредством слова, но и визуального образа и кинообраза. Кинопроизведения могут содержать ту или иную, как правило, имплицитно выраженную философию. В качестве примера рассматриваются кинопроизведения, интересные благодаря содержащейся в них имплицитной философии боли (алгософии) – пять экранизаций романа Л. фон Захер-Мазоха «Венера в мехах» и выборка из семи художественно значимых фильмов известных кинорежиссеров, таких как М. Ханеке, Р. Полански и др. Обосновывается возможность трансмодального перевода имплицитной философии, выраженной на языке визуальных образов, на вербальный язык традиционного философского дискурса. Показывается, что анализируемые произведения визуально развивают и обосновывают ряд конкретных философских тезисов, важных для диагностирования актуальных проблем и глубокого философского анализа современной культуры, экзистенциальной проблематики современной цивилизации. В них затрагиваются и разрабатываются в новом ключе почти все основные проблемы и рубрики традиционной философии боли: онтологические, гносеологические, социальные, психологические и этические.

Abstract:  
This article develops a thesis that with the emergence of photography and cinematography, the philosophy became possible through not only words, but also visual image and movie image. Cinematographic works can contain one or another, as a rule, implicitly expressed philosophy. As an example, the author examines the works that arouse interest because of the contained implicit philosophy of pain (algosophy) – five film adaptations of the novel by Leopold von Sacher-Masoch “Venus in Furs” and selection from the best artistically important films of the famous film directors, such as Michael Haneke, Roman Polanski, and others. The author substantiates the possibility of transmodal interpretation of implicit philosophy, expressed in the language of visual images, nonverbal language of the traditional philosophical discourse. It is demonstrated that the analyzed compositions visually develop and substantiate a number of specific philosophical theses, essential in diagnosing the relevant issued and profound philosophical analysis of modern culture, as well as existential problematic of modern civilization. The aforementioned works concern and formulate in a new sense most of the key problems and sections of the traditional philosophy of pain: ontological, gnoseological, social, psychological, and ethical.
 

Аннотация: Отличительной чертой современной западной цивилизации, её мегатрендом является «радикальный гедонизм» (Э. Фромм). Из этого «мейнстрима» выделяется одна из субкультур — BDSM, свидетельствующая о латентно присущей современной цивилизации «жажде боли» (этот факт «маскируется» специфическим удовольствием, возникающим в ходе ролевых игр и ритуализованных действий). Научных статей, посвящённых этому явлению, немного, и большинство из них имеет узкоспециализированный характер. Недостаёт более широкого взгляда на субкультуру BDSM и на её связь с «радикальным гедонизмом» как доминирующим принципом. В статье даётся общефилософский анализ предпосылок, функций, значения и перспектив субкультуры BDSM в её тесной связи с «радикальным гедонизмом». Выявляется ключевое значение боли для формирования индивидом представлений о реальности внешнего мира, понимания им собственного места в мире, сознания и ощущения границ собственного «Я». Чем успешнее боль «изгоняется» из человеческого существования, тем яростнее, концентрированнее, подспуднее и неуправляемее становятся её вспышки и вторжения в жизнь гедонистических «потребителей жизни». Доминирование чувственного удовольствия как высшей ценности превращает боль в основную конкурирующую, альтернативную ценность, а это связано с распространением садомазохистских практик и патологических эксцессов, ростом насилия, назреванием социальных конфликтов, угрозой нравственному здоровью отдельных личностей и общества в целом.

Abstract: A specific feature and megatrend of modern Western civilization is a so-called 'radical hedonism' (Erich Fromm's term). One of the elements of this 'mainstream' is the BDSM subculture that proves a latent 'desire for pain' typical for modern civilization (the fact that is 'masked' with specific kind of pleasure experienced in the course of role-playing games and ritualized actions). There are very few articles devoted to this phenomenon and the majority of them have a narrow focus. There is still the need in a broader look at the BDSM subculture and its relation to the 'radical hedonism' as a dominating principle. In his research Boyko provides a general philosophical analysis of prerequisites, functions, meanings and prospects of the BDSM subculture and its close relation to the 'radical hedonism'. The author defines the key role of pain in the process of an individual developing his or her views on the real world, his or her place in the world, consciousness and the feeling of his or her own Self. The more successful an individual escapes from pain, the more powerful the outbursts of pain and invasion of hedonistic 'life consumers' are. Domination of the sensual pleasure as the highest value makes pain as the main alternative value which leads to the spread of sadomasochism practices and pathological excesses as well as the growth of violence, social tension, and threat to individual health and society's well-being in general. 

Аннотация: В статье анализируются аргументы, посредством которых западноевропейские философы XIX в. обосновывали качественную асимметрию между болью и удовольствием. Только в XX в. было получено анатомическое и физиологическое подтверждение существования данной асимметрии: боль представляет собой самостоятельный вид рецепции с обособленной системой проводников и рецепторов (ноцицепторов), однако не существует специализированных проводников и рецепторов удовольствия. Таким образом, открытие качественной асимметрии боли и удовольствия представляет собой примечательный случай успешного философского «предвидения». Общефилософский интерес представляют вопросы, почему успех произошёл именно в данной области и почему этот успех не получил должного признания. В качестве примеров различных подходов рассматриваются философии боли и удовольствия, предложенные А. Шопенгауэром, Э. фон Гартманом, Ф. Ницше и З. Фрейдом. Анализируются аргументы данных мыслителей в подтверждение асимметрии боли и удовольствия, источники сомнений и теоретических колебаний, предлагается формализация с использованием математической символики. Доказывается, что признанию качественной асимметрии боли и удовольствия мешало лингвистическое препятствие — то обстоятельство, что в европейских языках боль и удовольствие выступают как симметричные полюса одной модальности. Это привело к многочисленным теоретическим регрессам и противоречиям в воззрениях А. Шопенгауэра, Э. фон Гартмана, Ф. Ницше и З. Фрейда на качественную асимметрию боли и удовольствия, и крупное философское открытие не получило должной оценки.

Abstract: This article analyzes the arguments by means of which the Western European philosophers of the XIX century explained the qualitative asymmetry between the pain and pleasure. The anatomical and physiological confirmation of the existence of such asymmetry was acquired only in the XX century: pain represents an independent type of reception with a separate system of conductors and receptors (nociceptors); however, there is no specialized conductors and receptors of pleasure. Thus, the discovery of the qualitative asymmetry of pain and please represents a notable case of the successful philosophical “foresight”. The general philosophical interest contain the following question: why the success was achieved specifically in this area, and why it never gained the due recognition. As the examples of various approaches, the author considers the philosophies of pain and pleasure suggested by A. Schopenhauer, S. Freud, E. von Hartmann, and F. Nietzsche; as well as analyzes their arguments in confirmation of the asymmetry of pain and pleasure, source of doubts and theoretical controversies, and suggests formalization using the mathematical symbolics. The author proves that the recognition of the qualitative asymmetry of pain and pleasure was hindered by the linguistic obstacle – the circumstance, which states that in European languages, the pain and pleasure are the symmetric directions of single modality. This lead to multiple theoretical regressions and controversies in the views of A. Schopenhauer, S. Freud, E. von Hartmann, and F. Nietzsche upon the qualitative asymmetry of pain and pleasure. And therefore, the major philosophical discovery did not gain the due assessment.

Аннотация: Предметом статьи является решение проблемы соотношения художественного вымысла и реальности с помощью «операторного подхода». Анализируются причины, побудившие исследователей к введению в теорию литературы «нарративных операторов» и, в частности, «оператора вымысла» (fiction-operator). Рассматриваются аргументы Г.-Н. Кастанеды против операторного подхода и его тезис о том, что различие между утверждениями о вымышленном мире и утверждениями о действительности заключается в характере предикации. Исследуются свойства нарративных операторов, вводится понятие «нарративно-аналитического оператора», обладающего свойством линейности. Основной метод исследования — операторный подход, основанный на аналогии с операторным исчислением в математике и естествознании. Демонстрируется, что операторный подход в теории литературы обладает большой эвристической силой, позволяет формализовать некоторые сложные проблемы, даёт ясные, строгие и эффективные решения. Доказывается, что теория Г.-Н. Кастанеды об амбивалентности связки не противоречит «операторному решению», а содержится в числе его логических следствий. Констатируется, что операторный подход является одним из мощнейших инструментов в современной теории литературы, и очерчивается ряд актуальных проблем, для решения которых использование операторного подхода может оказаться плодотворным.

Abstract: The subject of the research is the solution of the problem regarding the relationship betwen fiction and reailty by using the so called 'operator approach'. Boyko analyzes the reasons that encouraged researchers to introduce 'narrative operators' in the theory of literature, in particular, the 'fiction-operator'. He also analyzes arguments of Hector-Neri Castañeda against the operator approach as well as his thesis that the difference between fictional statements and reality statements is the nature of predication. Boyko analyzes the features of narrative approaches and introduces the term 'narrative-analytical operator' that has the feature of linearity. The main research method used by the author is the operator approach based on the analogy with the operator calculus in mathematics and natural sciences. It is demonstrated that the operator approach to the theory of literature has a great heuristical power and allows to formalize certain complex issues as well as to provide clear, strict and efficient solutions. The author proves that the ambivalency theory of Hector-Neri Castañeda does not oppose to the operator approach but on the contrary constitutes one of its logical consequences. It is stated that the operator approach is one of the most powerful instruments in the modern theory of literature. The author of the article also outlines a range of important issues that can be solved by the operator approach. 

Аннотация: Предметом статьи является проблема дефиниции литературных терминов «реализм», «социальный реализм», «психологический реализм» и «метафизический реализм». Как правило, реалистическими предлагается считать тексты, удовлетворяющие некоторой совокупности критериев. Этот «классический» подход на практике приводит к многочисленным трудностям и противоречиям. В частности, в его рамках не удаётся разрешить проблему с классификацией «реализма в высшем смысле» Ф. М. Достоевского. Высказывалось предложение элиминировать из научного дискурса термин «реализм» по причине его самопротиворечивости. В статье разрабатывается альтернативный подход к определению термина «реализм», согласно которому «реалистичность» — это эффект, возникающий при специфических способах интерпретации текста. Доказывается, что релевантная и логически непротиворечивая совокупность критериев реалистичности невозможна. Таким образом, классический подход к проблеме реализма основан на ложном допущении. На конкретных примерах разрабатывается и апробируется трёхоператорный метод — абстрактная модель тех способов интерпретации текста, при использовании которых возникает эффект «реалистичности» текста. Демонстрируется, что новый подход не порождает трудностей и противоречий классического подхода.

Abstract: The subject of the research is the definition of literary terms 'realism', 'social realism', 'psychological realism' and 'metaphysical realism'. As a rule, texts that satisfy a number of criteria are considered to be realistic. However, such conventional approach creates numerious difficulties and contradictions. In particular, it does not allow to solve the problem of classification of 'realism in the highest meaning' as it was presented by Fyodor Dostoyevsky. There has been an opinion that the term 'realism' should be eliminated from the scientific discourse because it is too contradictory. The author of the present article offers an alternative approach to the definition of the term 'realism'. According to the author, realism is the effect created in the process of applying specific means of text interpretation. It is provede that relevant and logically uncontroversial combination of realism criteria is impossible. Thus, the conventional approach to the problem of realism is based on the wrong assumption. Based on particular examples, the author of the article develops and tries out the so-called three-operator method, i.e. abstract model of intepretation methods which application creates the effect of text realism. It is also demonstrated that the new approach does not create the difficulties and contradictions the conventional approach does. 

Аннотация: Писатели, сценаристы, кинорежиссёры и создатели компьютерных игр в поисках свежих идей обращаются к новейшим научным концепциям. В этом отношении мультиверсному подходу повезло — он нашёл отражение в большом количестве произведений массовой культуры. Однако в этих произведениях изображаются мультиверсы (мультивселенные) в основном иных типов, чем те, которые используются космологами и физиками. В данной работе исследуется: какие типы мультиверсов и с какой целью изображаются в современной массовой культуре. Вначале из общих философских соображений выделяются два логических типа мультиверсов — истинные мультиверсы и парамультиверсы. Далее применяется сравнительно-типологический метод. На основании структурных сходств и различий выделяются четыре типа истинных мультиверсов — с расходящимися универсами, с путешествиями назад во времени, с параллельными универсами, с фантомными универсами. В основу типологии парамультиверсов предлагается положить типологию пропозициональных установок. Рассматриваются четыре типа парамультиверсов, порождённых, соответственно, иллюзиями, сновидениями, бредом и воображением.

Аннотация: Разрабатывается модальная типология характеров (МТХ), относящаяся к классу дедуктивных характерологических систем. Под дедуктивными типами характеров подразумеваются типы характеров, введенные из логических соображений, — безотносительно к вопросу о том, стоит ли за этим какая-либо онтология, т. е. наблюдался ли подобный тип характеров на практике. В основу дедуктивной типологии характеров предлагается положить теорию модальностей. Это соответствует резко возросшему интересу к модальностям в современной науке и образует параллель с попытками применить теорию модальностей для типологии мировоззрений и психических расстройств. МТХ основывается на теории модальностей А.-Ж. Греймаса и гипотезе о связи эмпирических характеров и модальностей, высказанной В. П. Рудневым. Выделяются четыре логически несводимые друг к другу базисные типа характеров, вводится представление о четырехмерном модальном характерологическом пространстве. Показывается, что МТХ позволяет описывать эмпирические характеры с помощью набора (вектора) из четырех модальных координат. Это позволяет формализовать качественный подход В. П. Руднева и создать количественный подход к диагностике человеческого характера. Типам характеров, выделенным в клинической типологии характеров (КТП), ставятся в соответствие векторы из модальных координат, что позволяет количественно выразить «близость» типов характеров в КТП и опровергнуть мнение об их логической несводимости друг к другу. Вводится новый количественный показатель эмпирического характера — модальная активность.

Аннотация: В статье предлагается деление подходов к изучению диегетических акторов на две большие группы — герменевтические и структуралистские. Отдельно выделяется важная подгруппа герменевтических подходов, связанная с психоанализом и его производными. Описываются история развития и актуальные проблемы теории диегетических акторов. Анализируются подходы Л. С. Выготского, З. Фрейда, К. Г. Юнга, Д. Ранкур-Лаферьера, К. Леонгарда, В. П. Руднева и других исследователей. Критикуется наивно-герменевтический подход, долгое время препятствовавший признанию диегетических акторов в качестве полноценного объекта исследования. Используется исторический, герменевтический, семиотический и структурно-типологический методы, а также комбинаторный, функциональный и структурный анализ. Доказывается, что структуралистские подходы имеют принципиальные ограничения и оказываются эффективными только в сочетании с некоторыми герменевтическими процедурами. Таким образом, перспективы изучения диегетических акторов связаны с преодолением разрыва между структуралистскими и герменевтическими подходами путем создания единого структурально-герменевтического метода на основе принципа взаимодополнительности.

Аннотация: В статье дается логическое обобщение термина «характер», позволяющее применять его не только к людям, но и к акторам — как фактуальным, так и вымышленным. Очерчивается новая исследовательская область, которую предлагается называть «характерологией акторов». Закладываются основы структурно-герменевтического анализа характеров акторов. Доказывается, что в каждой процедуре определения характера человека как необходимый этап присутствует характерологическая редукция, т. е. сведение динамичного многообразия характерологических признаков человека к статичному дискретному набору, зафиксированному в некотором повествовании. Новый подход проливает свет на природу и функции характерологической редукции. Сколько бы дискретных характерологических признаков мы не выявили с помощью формализованных и малоформализованных методик — это исчезающе малая капля в бездонном океане. Континуальное характерологическое содержание ускользает от самого тщательного дискретного анализа и от описания на естественном вербальном языке. Посредством характерологической редукции преодолевается логический разрыв между дискретным и континуальным.

Аннотация: Разрабатывается метод структурного анализа и новая типология диегетических лиц (акторов) в произведениях повествовательных и миметических нарративных форм. Для построения типологии акторов предлагается использовать понятие характера, которое не может быть механически перенесено из психологии в теорию нарративной культуры, поскольку вымышленные акторы не имеют референта вне диегетического мира и, строго говоря, не имеют психики. Однако акторов удается редуцировать к совокупности характерологических признаков. Это позволяет ввести понятие структуры характера актора. Как следствие, возникает новая типология акторов в зависимости от структуры их характеров — выделяются акторы, соответственно, с 0-характером, с простым характером и со сложным характером. Вводятся представления о глубине характера актора, об основных разновидностях характерологических систем и о размерности характерологического пространства. Предлагается способ количественного определения характерологической близости акторов путем сопоставления им точек в многомерном пространстве.

Аннотация: Cтало общим местом подчеркивать, что утопии возникают из реального опыта жизни, ибо только реальность может служить опорой для воображения. Зато упускается из виду, что факты часто вовсе не открывают нам исторической реальности, поскольку, как правило, сначала подгоняются под идеологические клише и только потом анализируются. Как результат, художественный вымысел нередко оказывается достовернее самых скрупулезных научных реконструкций. Легко заметить, что оруэлловская формула может быть легко перевернута: «Кто контролирует будущее — контролирует прошлое, кто контролирует настоящее — контролирует будущее». Образ будущего имеет для нас гораздо большее значение, чем образ прошлого, поэтому вновь слышны апелляции к будущему как основе легитимности настоящего. В статье анализируются образы будущего, нарисованные в пяти парадигмальных романах-антиутопиях XX в. Предлагается деление антиутопических обществ на два типа: дивергентные и конвергентные. Проект постчеловеческого будущего Мишеля Уэльбека рассматривается как антиномический синтез полярных крайностей.

Аннотация: Многие коллизии романа Ф. М. Достоевского «Идиот» (1868–1869) до сих пор остаются загадкой при поистине бесчисленном количестве исследований и интерпретаций. Неслучайно В. П. Буренин считал, что из всех «психиатрических художественных этюдов» Достоевского этот роман наиболее уводит в «область патологии». На материале романа Ф. М. Достоевского «Идиот» демонстрируется эвристический потенциал структурного метода анализа характеров персонажей и осуществляется гипотетическая реконструкция загадочного «свидания двух соперниц» (Настасьи Филипповны и Аглаи Епанчиной). В этой сцене (Часть IV, глава VIII) Настасья Филипповна неожиданно одерживает нравственную победу. Причем в качестве нравственного арбитра выступает князь Мышкин, влюбленный в ее соперницу Аглаю. Чтобы разобраться в этом клубке противоречий, необходимо выявить характерологическую подоплеку противостояния главных женских персонажей романа и природу того свойства образа Настасьи Филипповны, которое М. М. Бахтин назвал «двухголосостью» и «внутренней двойственностью».

Аннотация: Исследуется проблема 0-характера (или нулевого характера), которая обычно формулируется так: существуют ли повествования или другие нарративные формы, не сообщающие никакой информации о характере некоторых своих акторов (персонажей)? В отношении живых людей такой проблемы не возникает, поскольку за каждым живым человеком тянется длинный шлейф характерологических признаков. Иначе обстоит дело с диегетическими лицами — как вымышленными, так и фактуальными. 0-характером заведомо обладают акторы, о которых только упоминается. Роман Роберта Музиля «Человек без свойств» можно рассматривать как монументальную попытку сконструировать персонажа с нулевым характером. Если таково было намерение Музиля, то оно увенчалось блистательной неудачей — характер Ульриха легко прочитывается. Но Музиль показывает, что, не зная внутренних мотивов и мыслей Ульриха, мы испытывали бы сильнейшее искушение истолковать его поступки и слова неверным образом. А значит, термины «характер» и «тип характера» не могут быть определены бихевиористским способом даже в отношении диегетических лиц.

Аннотация: Формализуются теоретические построения поэта и философа Константина Кедров, связанные с концептом «метаметафора». Обобщается когнитивная теория метафоры. Вводится представление об иерархии метафор по аналогии с иерархией языков Альфреда Тарского. Даются когнитивные дефиниции терминов «фора» (0-метафора), «метаметафора» и «N-метафора». Приводятся примеры различных N-метафор из творчества писателя Егора Радова.

Аннотация: Аннотация: литературно-критическая деятельность в наиболее общем случае сводится к тому, что некоторому исходному тексту (T1) ставится в соответствие некоторый вторичный текст (T2). Рассматриваются фундаментальные и конвенциональные ограничения, которые T1 накладывает на T2. Литературно-критический метод понимается как применение к исходному тексту конечной последовательности базовых интенсиональных операторов.

Аннотация: Аннотация: развивается одно из наиболее перспективных направлений психологического литературоведения — литературная характерология. Апробируется методика гипотетической реконструкции характеров литературных персонажей путем структурного анализа текста. В качестве объекта исследования выбран роман «Венера в мехах» (1869) австрийского писателя Леопольда фон Захер-Мазоха, главные герои которого идентифицируются как акцентуированные личности, стоящие на грани патологии. Демонстрируется, как структурный анализ позволяет по-новому осмыслить сюжет и коллизию романа, приблизить к пониманию такого сложного явления, как мазохизм. Вводится представление об «алгохарактерах», «микросхизисе», выявляется ряд закономерностей, ранее ускользавших от исследователей и интерпретаторов.