Рус Eng Cn Перевести страницу на:  
Труш В.М., Гомонов Н.Д. — Экзистенциал телесности как основание степени криминогенной зараженности личности преступника

(Опубликовано в журнале «Юридические исследования» №6, 2017)

26/06/2017

Поскольку личность преступника является важнейшим звеном всего механизма преступного поведения, образно говоря, носителем причин такого поведения, его источником, глубинное изучение и всесторонний учет личностных особенностей является необходимой предпосылкой успешности профилактических усилий и задач организации сопротивления нарастающей девиантности и делинквентности населения. Более того, психологический аспект таких действий представляется едва ли не основным для их понимания и формирования системного подхода по их предупреждению. К сожалению, пока, необходимо констатировать, что в вопросах правоприменения активная роль юридической психологии, и особо её прогностический компонент, недостаточно соответствует классу и уровню заявленной задачи – вероятностно-прогностическому выявлению лиц, обладающих криминогенной зараженностью уровня вероятностной возможности совершения преступления. Данное положение является следствием позиции правовой теории 80-х годов ХХ века, когда « …правовая психология ставится в подчиненную зависимость от правовой идеологии и трактуется при этом как низший, более простой уровень отражения правовой действительности» [35, с. 47].

Как утверждает С. Н. Абельцев, «не было бы и смысла вести речь о личности преступника, если ей не присущи свойства, отличные от свойств личности тех, кто не совершает преступлений» [1, с. 10]. Говорить о личности преступника возможно только тогда, когда есть индивид, вменяемое физическое лицо, совершившее, доказанное судом, противоправное деяние – преступление.

Следует обратить внимание на «неразработанность психологического аспекта проблемы индивидуализации ответственности» [18, с. 68] при назначении наказания. Законодатель «определяет субъектом уголовной ответственности, а, следовательно, и преступной деятельности, не личность, а «вменяемое физическое лицо» (ст. 19 УК РФ), т.е. человека, но не личность» (К. М. Лобзов, 2013). Однако УК РФ в ч. 3 ст. 60 «Общие начала назначения наказания» устанавливает: «При назначении наказания учитывается характер и степень общественной опасности преступления и личность виновного, в том числе обстоятельства, смягчающие и отягощающие наказание, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи» [28]. При этом ч. 1 ст. 17 УПК РФ, регламентирующая свободу оценки доказательств, указывает: «Судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью» [29].

Таким образом, один из основных криминологических феноменов, которым является личность виновного, исключается из процесса уголовного судопроизводства, а степень индивидуальной ответственности не обусловливается особенностями личности содеявшего, а замещается внутренним убеждением и совестью иных участников уголовного судопроизводства.

Читать статью