(Опубликовано в журнале «Культура и искусство» №5, 2016)

07/11/2016

Библия – это книга, в которой все – в первый раз», – сказано в предисловии к работе известного израильского писателя Мэира Шалева, которая так и называется – «Впервые в Библии» [8, с. 3]. Автор предложил посмотреть на священный текст под необычным, но вполне правомерным ракурсом: выделить первый плач, первый смех, первую любовь, первое предательство…

Однако в книге М. Шалева ничего не сказано о еде, о первом свидетельстве принятия человеком пищи. А оно, это свидетельство, было раньше упоминаний о плаче, предательстве, любви. Слова «ела…, и он ел» появляются буквально на начальных страницах Книги Бытия, вслед за описанием великих созидательных деяний всемогущего Творца. Этот «первый гастрономический сюжет» никак нельзя назвать незначительным или малоизвестным. Рассказ о том, как Адам и Ева в Эдемском саду вкусили плоды от Дерева познания добра и зла, входит в число самых важных и самых популярных библейских историй.

Естественно, для миллионов читателей Библии значим не сам процесс поедания плода. Важно символическое значение этого действия, расшифровке которого посвящены тысячи и тысячи страниц богословских текстов. Важны его результаты, поскольку за всю историю человечества ни один акт принятия пищи не имел столь катастрофических последствий, причем не только для тех, кто непосредственно вкусил плоды, но и для их бесчисленного потомства. Все, что происходило и до сих пор происходит в христианской истории, во многом предопределено этим событием.

С первых страниц Библии, с первых дней существования человека еда оказалась связанной с тяжким грехом, с нарушением божьей заповеди, сделанной в виде прямого и грозного запрета: «от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Бытие. Гл. 2). Как замечают христианские авторы, выполнить данную заповедь не представляло труда, поскольку это было не предписание сделать что-то непосильное, а всего лишь запрет не делать чего-то. И запрет не был сопряжен со сложностями и лишениями – прародителей окружало множество иных деревьев со съедобными плодами, про которые сказано: «от всех деревьев ешьте». Плод Дерева познания добра и зла стал для первых людей непреодолимым (и непреодоленным) соблазном, свидетельством если не греховности, то уж точно несовершенства человеческой природы.

Читать статью