Внешнеполитическая легитимация политической власти в государствах де-факто

Тлостнаков Аскер Асланович Старший научный сотрудник, Центр междисциплинарных гуманитарных исследований, Южный федеральный университет 344022, Россия, Ростовская область, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 160, каб. 202 Tlostnakov Asker Aslanovich Senior Scientific Associate, Center for Interdisciplinary Humanitarian Studies of the Southern Federal University 344022, Russia, Rostovskaya oblast', g. Rostov-Na-Donu, ul. Pushkinskaya, 160, kab. 202 tlostnakov@sfedu.ru Другие публикации этого автора

Статья подготовлена в рамках выполнения государственного задания Министерства образования и науки РФ в сфере научной деятельности «Этнополитическая и этнорелигиозная мобилизация черкесов и тюркских народов на Кавказе, в Крыму и диаспорах за рубежом» (№30.2875.2017/БЧ).

Интерес к политическим процессам в государствах де-факто^[1][2] в современной российской гуманитарной науке можно объяснить относительной новизной и недостаточной изученностью данного феномена. В то же время, данные политико-территориальные образования представляют серьезный практический интерес, так как Россия граничит с двумя государствами де-факто (Абхазия и Южная Осетия). Кроме того, еще два государства де-факто (Приднестровская Молдавская Республика и Нагорно-Карабахская Республика) находятся в относительной близости к российским границам и расположены на территории, традиционно считающейся сферой политических интересов России.

Вместе с тем, в настоящее время наблюдаются попытки создания государственности в Донецкой народной республике и Луганской народной республике. В случае возникновения устойчивых политических институтов, со временем эти политии также можно будет отнести к государствам де-факто.

В этой связи, увеличивается число исследований, посвященных внутриполитическим процессам в данных государствах де-факто, а также их внешнеполитической деятельности.

Однако по-прежнему недостаточно изученным остается вопрос легитимации политической власти в государствах де-факто постсоветского пространства.

Стоит отметить, что данные политии стремятся, как и любое признанное государство, к поддержанию внутренней легитимности. В то же время, в отличие от признанных государств, они вынуждены предпринимать шаги, приближающие их к признанию максимальным числом других государств и организаций.

Цель данной статьи: определить способы внешнеполитической легитимации политической власти в государствах де-факто.

Внешнеполитическая легитимация представляет собой важнейший элемент деятельности властей государства де-факто^[3]. Для этого они используют целый ряд политических, экономических и культурных инструментов.

Среди них открытие посольств и представительств за рубежом, создание альтернативных международных организаций и структур, привлечение иностранных инвестиций в экономику страны, поиск своего места в системе международного разделения труда, а также формирование позитивного международного имиджа государства.

Так, для поддержания и развития двухсторонних отношений частично признанные Абхазия и Южная Осетия открывают посольства и консульства в странах, признавших их. Прежде всего, речь идет об открытии посольств в России, которая выступает важнейшим политическим и экономическим партнером. Кроме того, у Абхазии^[4] есть посольство в Южной Осетии, а у Южной Осетии посольства в Донецкой народной республике и Луганской народной республике.

Также, Южная Осетия и Абхазия стремятся поддерживать двухсторонние отношения с латиноамериканскими государствами, признавшими их независимость. Однако если у Абхазии есть полноценное посольство в столице Венесуэлы г. Каракас, то посольство Южной Осетии в Никарагуа расположено не в Латинской Америке, а в столице самого государства де-факто в г. Цхинвал^[5].

Еще одним из дипломатических институтов, активно используемых постсоветскими государствами де-факто для продвижения своих интересов, является институт представительств или почетных консулов. Они расположены в странах, не признающих суверенитет государства де-факто. Представительства и почетные консулы составляют неформальную сеть, деятельность которой направлена на лоббирование интересов государства де-факто и формирование определенного общественного мнения о нем среди населения и политических элит других стран.

Анализ внешнеполитической деятельности государств де-факто позволяет выделить четыре вида представительств:

1. Представительства в странах, оказывающих военно-политическую и экономическую помощь государству де-факто (Россия, Армения);

2. Представительства в крупных и влиятельных странах (США, Китай, Германия, Франция, Великобритания);

3. Представительства в странах, где проживает крупная диаспора государства де-факто (Турция, Иордания, США, Австралия);

4. Представительства в других государствах де-факто или политико-территориальных образованиях, борющихся за свой суверенитет (Абхазия, Южная Осетия, Приднестровье, Каталония).

К первому виду представительств можно отнести представительства Нагорного Карабаха^[6] и Приднестровья в Москве. Данные представительства выполняют те же функции, что и посольства Абхазии и Южной Осетии в России. Также, существует практика назначения почетных консулов в отдельных субъектах России. Так, Абхазия для развития связей с Ростовской и Нижегородской областями и Южная Осетия с Северной Осетией и Приморским краем назначили в этих субъектах своих почетных консулов.

Второй вид представительств принадлежит Абхазии и Нагорному Карабаху, которые в меньшей степени, чем Южная Осетия и Приднестровье ориентированы на Россию и стремятся к признанию максимальным числом зарубежных стран. В том числе, наиболее влиятельными странами. Так, у Абхазии есть представители в Великобритании, Германии, Китае и пр., а у Нагорного Карабаха – в США, Франции и Германии.

В качестве представителей и почетных консулов могут выступать не выходцы из государства де-факто, а бизнесмены и общественные деятели из тех стран, где расположено представительство. Например, почетными консулами Абхазии являются лингвист и общественный деятель профессор Джордж Хьюитт^[7] в Великобритании, и бизнесмен Гэ Чжили в Китае^[8].

Третий вид представительств также свойственен Абхазии и Нагорному Карабаху. Эти государства де-факто, благодаря наличию многочисленной зарубежной абхазской (черкесской) и армянской диаспор, активно используют их ресурсы для осуществления политического, информационного и культурного влияния за рубежом. Так, Абхазией активно используются связи абхазских организаций с политическими и деловыми кругами Турции, Сирии и Иордании, а Нагорным Карабахом – армянские организации в США, Франции и Австралии. Стоит отметить, что в качестве представителей в этих странах чаще всего выступают выходцы из диаспоры.

Так, в число приоритетных задач представителей и почетных консулов входит лоббирование интересов государств де-факто, мобилизация абхазских и армянских общин в стране пребывания, организация политических акций в поддержку государств де-факто, формирование армянского представления об азербайджано-армянском и абхазского о грузино-абхазском конфликте, противодействие информационным кампаниям, организованным азербайджанскими и грузинскими лоббистами, а также установление деловых контактов с представителями политической и экономической элит данного государства.

Чаще всего, представители и почетные консулы являются членами неправительственных организаций и воспринимаются властями другого государства как активисты или общественные деятели. Так, для продвижения интересов Нагорного Карабаха представитель государства де-факто в США Роберт Аветисян активно использует возможности таких армянских общественных организаций как Американский всеобщий благотворительный союз, Армянский сою помощи, Всеармянский фонд «Айастан» и пр^[9].

В то же время, абхазское руководство активно использует контакты влиятельных абхазов за рубежом. Так, установление тесных отношений между Абхазией и Сирией стало возможно во многом благодаря деятельности высокопоставленного военачальника сирийской армии абхаза Шарафа Алдина Абаза (Маршьана)^[10]. Также, с 2011 по 2016 гг. на тот момент министр иностранных дел Вячеславу Чирикба для установления связей с политическими кругами в США помощь оказывал духовный деятель и основатель учения «Аамста Кябзе» турецкий абхаз, проживавший в Канаде, Мурат Яган^[11].

Кроме того, государства де-факто стремятся поддерживать дипломатические отношения друг с другом. Для этого они открывают представительства на территории других государств де-факто, обмениваются официальными делегациями и подписывают договоры о сотрудничестве. Цель таких контактов – консолидация усилий и совместное продвижение общих интересов на международной арене, а также преодоление чувства изоляции у населения своих стран.

Помимо открытия посольств, консульств и представительств, государства де-факто стремятся выстроить отношения с влиятельными международными структурами. Однако, чаще всего, международные организации (ЕС, ОБСЕ и др.) взаимодействуют с данными государствами де-факто только в контексте урегулирования этнополитических конфликтов, следствием которых стало образование государств де-факто. Причем, наиболее желательным способом урегулирования этих конфликтов для международных структур является возвращение государств де-факто в состав материнского государства.

В этой связи, государства де-факто с момента их возникновения принялись за создание альтернативных международных организаций. Данные организации напоминаю влиятельные международные структуры, однако состоят лишь из государств де-факто. Примерами таких структур являются Организация наций и народов, не имеющих представительства (Unrepresented Nations and Peoples Organization)^[12], созданная по аналогии Организации объединенных наций (United Nations) и Содружество непризнанных государств (СНГ-2), являющееся аналогом Содружества независимых государств (СНГ).

В первую организацию входит только Абхазия. В СНГ-2 представлены все четыре государства де-факто постсоветского пространства.

Стоит отметить, что пик активности этих организаций пришелся на 1990-е гг. и начало 2000-х гг. После признания независимости Абхазии и Южной Осетии со стороны России, а затем еще рядом стран, деятельность СНГ-2 практически прекратилась.

В то же время, важным для государств де-факто является участие в альтернативных международных спортивных соревнованиях. Так, все четыре государства де-факто постсоветского пространства принимают участие в Чемпионате мира по футболу среди непризнанных государств (ConIFA World Football Cup). Впервые турнир состоялся в 2014 г. в Швеции. Второй чемпионат прошел в Абхазии. Благодаря победе сборной Абхазии на турнире, ConIFA World Football Cup вызвал большой интерес в стране^[13]. Однако проведение и успешное выступление сборной Абхазии способствовало внутренней, а не внешней легитимации политической власти.

Также одним из инструментов внешнеполитической легитимации политической власти в государствах де-факто является налаживание экономических связей с другими странами. Власти государств де-факто рассчитывают, что вслед за экономическим сотрудничеством может последовать признание их суверенитета. В этой связи, они принимают участие в международных выставках и форумах, а также открывают торговые представительства за рубежом. Наиболее активно в этом направлении действует Абхазия. Делегация этой страны летом этого года приняла участие в международной выставке в Дамаске^[14]. Кроме того, осенью при содействии посольства России в Германии в этой стране было открыто представительство Торгово-промышленной палаты Абхазии^[15].

Вместе с экономическими инструментами власти государства де-факто используют инструменты культурной дипломатии^[16]. Для создания привлекательного образа своей страны организуются гастроли творческих коллективов в другие страны.

Таким образом, для внешнеполитической легитимации власти в государствах де-факто используются все доступные политические, экономические и культурные инструменты.

Наиболее активно данные инструменты используются властями Абхазии и Нагорного Карабаха, которые за последние годы создали крупную сеть посольств и представительств за рубежом. Способы и масштаб деятельности по легитимации политической власти в этих государствах де-факто во многом определяется наличием крупной зарубежной диаспоры. В этой связи Абхазия и Нагорный Карабах активно сотрудничают со странами, где проживают абхазы и армяне, а также используют ресурсы диаспор для продвижения собственных интересов.

В то же время, Южная Осетия и Приднестровье в меньшей степени заинтересованы во внешнеполитической легитимации. Деятельность их властей направлена на развитие двухсторонних отношений с Россией и лояльными ей странами. Также, меньшая активность этих государств де-факто связана с отсутствием такого мощного инструмента лоббирования как диаспора, а, следовательно, и меньшим набором инструментов внешнеполитической легитимации.